Она презрительно фыркнула, хотя изнемогала от ревности. Да, Айлин удалось застать его врасплох, но Мэрин мгновенно пришел в себя и, наградив ее оплеухой, поволок по лестнице.

– Если я обращаюсь с леди Элинор иначе, чем с тобой, то лишь потому, что она благородная дама и поистине добродетельная женщина. Ты же – подлая, злобная шлюха, с душой, черной как ночь. Мы с тобой – идеальная пара.

В утро Рождества, когда за стенами замка Гвинфр вихрился снег, Эльф продолжала трудиться над гобеленом. После утренних молитв она тихо спела рождественский гимн, который выучила когда-то в монастыре. Ужасно печально сознавать, что она даже не может встретить праздник как полагается.

На гобелене появился первый узор. Поскольку этот замок не место для религиозных сюжетов, она черпала вдохновение в окружающем пейзаже, изобразив зеленые холмы, синее небо и луг, усеянный цветами. Неплохо бы прибавить пару оленей!

Эльф вздрогнула. Шелковая туника и юбки плохо грели, и даже плащ не спасал от сырости. Несмотря на то что она не отходила от огня, сквозь щели сочился холод, известковый раствор, скреплявший камни, давно выкрошился.

Она вспомнила о своем теплом доме в Эшлине. Как там ее маленький Симон? Вернулся ли из Нормандии Ранульф? Когда ее наконец освободят? Здесь никто не положил в очаг рождественское полено, не поставил свечи из душистого воска, не зажарил кабана, не спел ни одного гимна. А сейчас обитатели Эшлина наверняка слушают мессу в заново отделанной церкви. Первое Рождество Симона, а она даже не может полюбоваться личиком малыша.

На мгновение Эльф захлестнула ярость, но она вовремя вспомнила, что младенец Христос пришел, чтобы принести на землю мир. Она снова вернулась мыслями к Эшлину. Как она тоскует по воинственной старой Аиде, Вилле, верному Седрику, надежному Фулку. Как ей не хватает мягкой постели и вкусных обедов! Здесь еда такая однообразная и почти никогда не бывает зелени.

За стенами продолжал бушевать ветер. Эльф снова зябко поежилась, но тут же ахнула от неожиданности, когда на плечи ей упал тяжелый, подбитый мехом плащ. Женщина подняла удивленные глаза и встретилась взглядом с Мэрином Ап-Оуэном. Губы их почти соприкасались. Эльф вспыхнула и испуганно отпрянула, не в силах вымолвить ни слова. О, этот огонь в его глазах! В точности как в свое время у Ранульфа. И тут ее мгновенно озарило: Ранульф любит ее! Сердце наполнилось счастьем, но тут же вновь сжалось. Значит, и Мэрии Ап-Оуэн питает к ней те же чувства!

Мэрии поспешно отвернулся. – Гвилл напомнил мне, что у вас почти нет одежды, а теперь, когда пришла зима, вам не мешает иметь плащ потеплее, – спокойно заметил он.

Эльф с трудом сглотнула.

– Спасибо, господин, – поблагодарила она, низко склонившись над работой.

– Это волчий мех, Я сам убил зверя прошлой зимой, – продолжал он.

«Нужно смотреть на него, иначе он заподозрит неладное», – подумала Эльф и снова подняла голову.

– Я уже почти согрелась. Теперь буду укрываться по ночам.

– Но почему вы не сказали, что мерзнете? – удивился он.

– Не в моих привычках жаловаться.

– Впредь просите все, что понадобится, ведь я уже говорил вам! Согласен, наше положение не совсем обычное, но я не собираюсь лишать вас привычных удобств. Я человек честный и не желаю, чтобы вы зачахли. Обещаю вернуть вас мужу целой и невредимой.

Эльф против воли рассмеялась. Мэрии улыбнулся. Он никогда не слышал, как она смеется!

– Что вас так позабавило, госпожа?

– Вы – честный человек? Вы разбойник и вор, Мэрии Ап-Оуэн, – фыркнула она.

– Верно, – ухмыльнулся он, – зато честный разбойник и вор.

– Интересно, придерживались ли монахини Святой Бригитты того же мнения, – мягко напомнила она. Мэрин вспыхнул:

– Жажду крови трудно удержать в узде. Никогда, ни до, ни после, я не совершал таких постыдных деяний, но в тот день меня подстрекала дьяволица в женском обличье. Мне стыдно признаться в собственной слабости, но что сделано, то сделано, и ничего не вернуть.

– Вы по крайней мере можете молиться за тех, кого погубили, Мэрин Ап-Оуэн, и этим исправить содеянное. Если искренне раскаетесь и попросите у Господа прощения. Он дарует вам благо.

Мэрин устало вздохнул:

– Я лишился всякой надежды на спасение, госпожа Элинор. Может, если бы мы встретились раньше, все вышло бы по-другому. Но этому не суждено было случиться.

Он поклонился ей и, повернувшись, исчез. Элинор вернулась к прерванному занятию. Но на душе было тяжело. Бедняга! Каким он был до того, как в его жизнь вошла Айлин? Гвилл утверждает, что его хозяин – великий грешник с самого своего рождения, но так ли это? Приходилось признать, что Гвилл не лжет, ибо он был искренне предан Марину. Как ни горька правда, тут уж ничего не поделаешь. Что за многообразный мир! И она ничего не знала бы о его бедах и радостях, если бы осталась в монастыре. Не было бы ни Ранульфа, ни Симона. В мирской жизни приходится принимать равно как хорошее, так и плохое. Остается лишь надеяться, что последнего куда меньше.

Что с ней будет?!

Снег. Снег – досадная помеха всем планам. Ранульф не находил себе места. Он хотел послать Сима в Гвинфр, передать, что он вернулся и продаст скот, как только отыщет подходящего покупателя. Соседи наверняка начнут гадать, с чего он вздумал торговать зимой. Некоторые даже воспользуются его безвыходным положением. Да, нелегко ему придется, но ничего не поделаешь. Сейчас главное – Элинор.

Метель наконец улеглась, и Сим отправился в путь. Первого января он подъезжал к Гвинфру, презрительно рассматривая руины, кучи мусора и убогие постройки.

– Что тебе нужно? – окликнули его из-за решетки.

– Поговорить с Мэрином Ап-Оуэном.

– Он не принимает чужаков.

– Я от Ранульфа де Гланвиля, хозяина поместья Эшлин, и ваш господин ждет меня, – рявкнул Сим.

– Подожди.

Привратник ушел и, вернувшись через несколько минут, молча поднял решетку, пропуская Сима.

– Сюда, – велел он, показывая на одну из башен. Сим спешился и, не поблагодарив привратника, направился к башне. Там его встретил молодец самого разбойничьего вида, который знаком велел следовать за ним.

Они оказались в парадном зале, где за высоким столом восседал сам Мэрии Ап-Оуэн. По правую руку находилась леди Элинор, бледная, но невредимая, а слева… слева… Иисусе сладчайший, да ведь это Айлин де Варенн! Вот она, истинная причина всех их бед! Сим учтиво поклонился.

– Господин, хозяин прислал меня с известием о своем возвращении. Он сделает, как вы сказали, но прежде должен убедиться, что его супруга в безопасности и чувствует себя нормально.

– Ты сам можешь видеть, что госпожа жива и здорова, – ответил Мэрии. – Я человек слова, пусть даже привычки мои несколько необычны. Когда ожидать выкупа?

– Мой господин должен действовать осторожно, если он продаст весь скот сразу и в одном месте, могут возникнуть ненужные вопросы. Он постарается получить самую высокую цену, ибо безмерно уважает и почитает жену.

– К чему эти уловки? – неожиданно вмешалась Айлин. – До сих пор с вашей хозяйкой обращались мягко, но, если ваш господин попытается провести нас, она может оказаться а подземелье.

– Молчать! – прогремел Мэрии Ап-Оуэн. – Ты здесь никто! – И, обратившись к Симу, добавил:

– Такая задержка поистине кажется мне странной. Может, есть другие причины, кроме тех, о которых ты сказал, и хозяин Эшлина не желает возвращения жены?

– Господин, если лорд Ранульф проявит поспешность или волнение, торговцы без зазрения совести воспользуются его горем и заплатят не больше, чем получили бы вы, если бы просто угнали скот, – спокойно объяснил Сим. – Какой же тогда смысл похищать леди?

– Этот раб слишком уж умен. Прикончи его! – прошипела Айлин.

– Если убьете меня, кто передаст ваши слова хозяину? – невозмутимо осведомился Сим. – Конечно, вы можете привезти ему мое бездыханное тело, но как же лорд Ранульф узнает, что его госпожа жива? Только я смогу удержать его от штурма вашего замка? Уж поверьте, гнев его будет ужасен, а наше войско не оставит здесь камня на камне.